Современный психоанализ. Торможение, симптом и страх: сорок лет спустя
Из этого можно сделать вывод, что проявления «черт характера» нужны не для того, чтобы мы могли изучить их механизм и проследить их работу в течение всей жизни пациента, а для того, чтобы их можно было показать пациенту и он впоследствии оказался бы в состоянии их преодолеть.
Средства преодоления сопротивлений с течением времени изменялись от авторитарного подхода посредством гипноза в эпоху катарсиса до демократичного подхода в виде мягкого убеждения посредством позитивного переноса и, наконец, сменились косвенным подходом, заключающемся в анализе мотивов или исторических прообразов сопротивления. При этом цель всегда оставалась неизменной — преодолеть эти сопротивления.
После открытия Анны Фрейд оказалось, однако, что сопротивления (или, точнее говоря, сопротивления, связанные с вытеснением) были важными средствами связи в стандартных рабочих процедурах Эго.
Все это придавало новое измерение аналитической работе и, кроме того, означало, что аналитик должен занять «позицию в точке, равноудаленной от Ид, Эго и Супер-Эго» (Freud A. 1946, с. 30). Этот принцип привел к новому и более глубокому пониманию старого принципа нейтралитета аналитика.
В своей совокупности эти изменения способствовали обогащению и очищению аналитической техники до той же степени, на которой находилась тогда теория специфических опасностей. Анализируемый человек повторяет эти способы реагирования и во время аналитической работы, так сказать, на наших глазах; собственно говоря, потому-то мы их и знаем. Но это не значит, что они делают невозможным анализ. Скорее они составляют половину нашей аналитической задачи. Другой половиной, над которой вначале бились в ранний период психоанализа, является обнаружение сокрытого в Оно. В процессе лечения наши терапевтические усилия, подобно маятнику, постоянно раскачиваются от фрагмента анализа Оно к фрагменту анализа Я (Freud 1937).
Сегодня по-прежнему остается актуальной задача создания систематической теории защитных механизмов — их целостной картины, типовой хронологии, зависимости от наследственных паттернов реакции и жизненного опыта. В качестве предварительной гипотезы по этому поводу автор может предложить следующее:
Во-первых, создается впечатление, что защитные механизмы имеют разные степени сложности — от вытеснения, носящего, по всей видимости, простой характер, до такого сложного механизма, каким является «альтруистическая капитуляция». Это служит доказательством того, что некоторые защитные механизмы могут носить композитный характер и состоять из элементарных строительных блоков.
Во-вторых, вытеснение является не просто одним из защитных механизмов, а занимает среди них, по-видимому, особое положение, так как оно (или то, что похоже на него) присутствует во всех без исключения защитных механизмах. Вытеснение — это постоянное действующее лицо представления, в то время как другие механизмы присутствуют лишь в некоторых случаях. Не зря оно так давно привлекает внимание аналитиков. Можно сказать, например, что реактивное образование фактически представляет собой вытеснение некоторых влечений плюс внимание к тому, что является в качестве средства кон-тркатексиса противоположностью этих вытесненных влечений; альтруистическая капитуляция — это вытеснение некоторых влечений плюс идентификация с личностью, которая может безнаказанно предаваться удовлетворению желаний, подавленных в себе пациентом, или с личностью, которой он активно стремится навязать эту роль (удовлетворение влечений посредством идентификации, свободное от чувства вины благодаря отказу индивида от него).
Таким образом, получается, что защитные механизмы описываются при помощи трех координат. Во-первых, существует аспект, который присутствует постоянно — это действие, которое полностью изгоняет репрезентантов опасного влечения из сознания под влиянием вытеснения или частично изгоняет их под влиянием изоляции. Его можно сравнить с различными видами цензуры: первый — с изъятием всего тиража издания, а второй — с изъятием лишь нескольких отрывков или слов. Некоторые аналитики, в том числе и я сам, считают, что существует еще менее радикальный способ удаления из сознания — прямое отрицание.
Вот в чем заключаются эти способы уничтожения знания — более или менее радикальные, более или менее эффективные.
Остается назвать два других аспекта — трансформацию выброшенного влечения в своего рода заменитель удовлетворения в качестве новой цели в случае смещения или идентификацию с теми, кому все позволено (можно сказать: quod поп licet bovi licet Jovi'); и, наконец, особые виды контркатексиса — переработку противоположного в реактивном образовании или магическом ритуале при аннулировании.
Это и есть три аспекта защитных механизмов. Данные механизмы можно определить при помощи (а) особого способа или степени изгнания из сознания, (б) вида контркатексиса, и (в) вида трансформации сил (если она имеет место).
РЕЗЮМЕ
В таком случае получается картина неустойчивого равновесия. Равенство Ид и Эго между собой уже давно стало составным элементом психоаналитической мысли, и психоаналитики пытаются провести различие между влечением и аспектом Эго в различных видах психической деятельности, не задумываясь над тем, что дело может обстоять совсем иначе. Тем не менее, как и раньше, все еще вызывает сомнения то, носят ли телеологические понятия удовлетворительный характер. Я боюсь, что так будет продолжаться и дальше.
Ид и Эго сегодня представляются нам в более схематичном виде, чем в свое время Фрейду. Пересмотр теории (невротического) страха и осознание разнообразия защитных механизмов принесло богатые плоды и изменило внешний облик и практику психоанализа. Попытка создания единой теории страха, объединявшей страх как результат застоя либидо со страхом как сигналом опасности, оказалась безуспешной, и большинство аналитиков не испытывают потребности в немедленном создании подобной теории, потому что не верят в существование первого типа страха. Тем не менее, между страхом (или, по крайней мере, его патологическими проявлениями) и сексуальностью, по-видимому, существует некоторая связь. Теория должна высказать свое мнение об этой связи, и в этом направлении большое значение имеет появившееся позже понятие сексуализированного страха, однако оно, по-моему, не исчерпывает содержание вопроса о связях между страхом и сексуальностью.
В отношении ряда других вопросов идеи Фрейда были восприняты с одобрением, и они превратились в лишенные противоречий части клинической теории психоанализа. В их числе я бы назвал теорию торможения, возникающего под влиянием сексуализации функции Эго, потребности в самонаказании, или некоторого ослабления Эго в результате поглощения под действием внутреннего процесса. Идеи Фрейда по некоторым вопросам пока еще не получили своего дальнейшего развития; к числу таких вопросов я бы отнес, например, роль контркатексиса при боли — как физической, так и душевной.