Форум
Консультации

Здесь рассказывается о том, что такое психологическая помощь, какой она бывает и когда следует обращаться к специалистам.

О проекте «ПсиСтатус»

В этом разделе мы говорим о смысле и назначении проекта.

Контактная информация

Подробнее об авторах проекта. Адреса, телефоны, карта проезда.

Психотические нарушения. Встреча с Раскольниковым. Случай пограничного пациента

Итак, нам следует рассматривать пограничность как подвижную и флуктуирующую границу и для нормального состояния, и для патологии. Пограничность является, быть может, самой фундаментальной концепцией в современном психоанализе. Мы должны формулировать эту концепцию не в терминах образных представлений, а в терминах процесса превращения энергии и символизации (сила и значение).

«За преступления нужно расплачиваться кровью. Это судьба». Таковы были первые слова пациента, случай которого был представлен на публичной консультации в Центре судебной психиатрии им. Сербского в Москве: совсем как Раскольников, герой романа Достоевского, он совершил преступление, за которое, по его мнению, нет иного возмездия, кроме смерти — это единственно возможная кара за действия, совершенные в измененном состоянии сознания и в опьянении и заслуживающие высшей меры наказания.

Пьянствуя ночью в кругу друзей семьи, этот молодой человек двадцати семи лет изнасиловал трехлетнюю девочку и забыл, что произошло. Родители ребенка оставили вечером его одного со своей дочерью, а когда вернулись, то обнаружили его бродящего среди ночи по дому, растерянного и повторяющего: «Кто-то другой сделал что-то малышке». Девочка, раздетая, со следами крови, плакала в своей комнате. Выпрыгнув в окно, пациент Р. сам вызвал милицию, отказывался рассказать какие бы то ни было подробности по поводу этой сексуальной агрессии. Реакцией на арест была попытка самоубийства: он перетянул себе палец левой руки, чтобы, по его объяснению, он раздулся, вызвал гангрену и, таким образом, привел к гибели — образ сексуального возбуждения и одновременно смертельной кастрации. Психиатрическая экспертиза не пришла к заключению о психотическом состоянии, но констатировала драматическое патологическое прошлое пациента с многочисленными суицидальными попытками, в частности, в подростковом возрасте. В шестнадцать лет, например, он пытался отравиться газом, мотивы остались неясными. Насилие было его участью на протяжении всего детства: единственный сын отца-алкоголика и матери, которая часто била его резиновой дубинкой, Р. был свидетелем бурных ссор между родителями; однажды, когда отец в состоянии алкогольного опьянения хотел избить мать, он бросился на него с молотком. Нет ничего удивительного в том, что экономика отреагирования и разрядки взяла верх над экономикой фантазма и репрезентации, если исходить из классической картины пограничных состояний.

Диагноз русского невролога констатировал органическое расстройство центральной нервной системы в результате ревматической хореи и черепно-мозговой травмы, имевших место в детстве. Этот нестабильный, вспыльчивый и драчливый пациент имел тенденцию переводить возбуждение в буйное поведение и два года назад консультировался у психиатра, чтобы получить помощь в противостоянии своим страхам; он был госпитализирован, но сбежал через окно три дня спустя, не выдержав больничной обстановки.

За три месяца до преступления он нигде не работал, хотя по профессии был плотником, и не употреблял спиртное, как раньше, из-за отсутствия денег. Но обращение к алкоголю оставалось всегда вероятным, как это показало его состояние на момент совершения преступления. На основе своих бесед с Р. психиатр описывает его как отказывающегося от сотрудничества и не желающего говорить на тему своей прошлой жизни. Именно в таком неблагоприятном со всех точек зрения контексте мне и Клоду Балье пришлось с ним встретиться на публичной консультации. Помимо недоверия пациента, многие другие факторы указывали на невозможность проведения аналитической беседы. Речь шла о консультации в присутствии примерно двухсот профессиональных врачей; пациент находился под стражей в ожидании решения суда и, само собой разумеется, не был расположен к встрече с психоаналитиками (он наблюдался в Центре им. Сербского, одном из самых известных русских учреждений в области психиатрической экспертизы). Наконец, пациент заговорил, и мы должны были прибегнуть к помощи переводчика1. Речь шла о «пограничной» консультации с пограничным пациентом, на первый взгляд не расположенным к обсуждению в присутствии публики преступных действий.
Он вошел в большой конференц-зал с другой стороны в сопровождении двух милиционеров, держа руки за спиной. Я думал, что он был в наручниках, но, когда он поднялся на сцену, я заметил, что их у него нет. Р. вел себя как осужденный, и оставалось только поражаться тому мощному внутреннему напряжению, исходящему от этого худого молодого человека с бледным лицом, напоминавшего знаменитого героя Достоевского из «Преступления и наказания».

Поднявшись на сцену, я подхожу к нему, чтобы пожать руку. Он отказывается и говорит: «Я отвык». Я приглашаю его сесть на стул, повернутый на три четверти спиной к аудитории и лицом ко мне; слева от меня — Клод Балье, справа — Павел Качалов, переводчик. Мы представляемся, Клод Балье и я, и говорим, что мы французские психиатр и психолог и что мы здесь, чтобы поговорить с ним и вместе решить, чем мы могли бы ему помочь. Вдруг он у нас спрашивает: «Можно мне развернуть стул?» — желая, таким образом, полностью повернуться спиной к аудитории, что он и сделал, и показать, что он хочет с нами разговаривать.

Вот в такой обстановке он вступает в беседу, упоминая о необходимости «оплачивать кровью» свой долг судьбе. Я замечаю ему, что несмотря на то, что он считает себя виновным, важно понять, каким образом судьба, словно имеющая внешний статус по отношению к нему, могла быть в действительности связана с его конфликтами, тревогами и страхами. Серьезным и трагичным тоном он мне отвечает: «Я не хозяин своей судьбы, и момент кризиса я не помню. Я жил в страхе. Это было неожиданно и болезненно. Я пытался один раз заплатить за это жизнью и зарезать себя; но я направил удар слишком высоко». При этом он изобразил жестом желание заколоть себя в сердце и обратить против себя ту неистовую силу, которая предназначалась для другого. Он добавляет: «Не надо пытаться понять. Это - слишком чудовищно и больно. Я не хочу сейчас говорить об этом».

Хотите разместить эту статью на своем сайте?

Страницы: 1 2 3

Подписка на рассылку

Статьи по психологии

Пациентам:

О нас

Особенностью нашего подхода и нашей идеологией является ориентация на реальную помощь человеку. Мы хотим помогать клиенту (пациенту) а не просто "консультировать", "проводить психоанализ" или "заниматься психотерапией".

Как известно, каждый специалист имеет за плечами потенциал профессиональных знаний, навыков и умений, в которые он верит сам и предлагает поверить своему клиенту. Иногда, к сожалению, этот потенциал становится для клиента "прокрустовым ложем" в котором он чувствует себя, со всеми своими особенностями и симптомами, не уместным, не понятым, не нужным. Клиент,  даже, может почувствовать себя лишним на приеме у специалиста, который слишком увлечен собой и своими представлениями. Оказывать психологическую помощь или предлагать "психологические услуги" - это совсем разные вещи >>>

Карта форума

Страницы: 1 2 3

Москва, Неглинная ул., 29/14 стр. 3

Тел.: +7 (925) 517-96-97

Написать письмо

2006—2018 © PsyStatus.ru

Использование материалов сайта | Сотрудничество и реклама на сайте | Библиотека | Форум