Современный психоанализ. Торможение, симптом и страх: сорок лет спустя
Страх
Главным предметом работы «Торможение, симптом и страх», несомненно, был пересмотр представлений о страхе. Американские издатели даже поменяли ее название на «Проблему страха», чтобы оно больше отражало это обстоятельство.
Этот пересмотр широко известен, но тем не менее очень часто не понимают, в чем заключается его суть. Кардинер, Каруш и Овей утверждают, например, что в этой работе «вновь излагается основанная на здравом смысле точка зрения, заключающаяся в том, что страх представляет собой реакцию на опасность» (Kardiner et al., 1959). Здравый смысл при этом состоит в том, что Realangst (реальный страх) представляет собой реакцию на опасность; однако с этим никто никогда и не спорил. В своих «Лекциях по введению в психоанализ» Фрейд говорил о том, что «при опасности реальный страх является, по-видимому, выражением влечения к самосохранению, и против этого едва ли можно что-нибудь возразить» (Freud 1916/17, с. 430). Никто и не сомневался в том, что беспокойство человека, у которого развивается биопсия подозрительного характера, или путника, подвергшегося нападению грабителей, представляет собой реакцию на опасность, по крайней мере до тех пор, пока оно находится в разумном соотношении со степенью риска и не превращается в источник тайного удовольствия.
Пересмотр теории страха не имеет никакого отношения к страху перед реальностью, а относится лишь к невротическому страху, то есть к страху в тех ситуациях, в которых обычный человек не ощущает опасности или не воспринимает опасность как повод для сильного беспокойства (например, история человека, который боится собак; история взрослой женщины, которая боится гулять по Парк Авеню или Риджент Стрит в ясный солнечный день во время интенсивного движения транспорта; история здорового молодого человека, живущего в постоянном страхе, не заболеет ли он неизлечимой болезнью в будущем и не болен ли он ею уже сейчас). В этих случаях мы говорим о присутствии невротического страха из-за интенсивности этого страха, его реф-рактерности по отношению к обычным объяснениям подобных фактов и их вероятности, а также его постоянства.
Таким образом, известные всем изменения точки зрения на страх касаются лишь невротического страха. В соответствии со старой теорией можно, например, предположить, что у женщины, страдающей агорафобией, которая не в состоянии избавиться от фантазий об изнасиловании, фрустрированные сексуальные желания трансформировались в страх. Согласно же новой теории она боится своих сексуальных желаний, и этот уже имеющийся страх приобретает особенную силу в ситуациях возможности, то есть при искушении. Короче говоря, невротический страх, то есть страх в отсутствие опасности (или в отсутствие значительной опасности), считается теперь похожим на страх перед реальностью, то есть реакцией на опасность (несмотря на то, что она носит внутренний характер).
Не нужно много говорить о том, что этот пересмотр прежних воззрений существенно изменил психоаналитическое лечение и обогатил его. Из всех последующих добавлений к первоначальной теории, возникшей на рубеже веков (в число которых входят нарциссизм, навязчивое повторение, агрессивное влечение и бессознательное чувство вины), данное добавление является самым важным, потому что до этого аналитика интересовало лишь движение либидо, а теперь он должен был искать специфические опасности и ловушки, среди которых прокладывает свой курс корабль жизни, приводимый в движение влечениями. Появление целостной теории личности стало возможным только после этого открытия.
Новый взгляд на проблему получил всеобщее признание среди аналитиков и давно стал неотъемлемой частью теории и практики психоанализа. В настоящее время нам уже трудно представить себе, что он когда-то мог быть другим.
Тем не менее, новизна концепции Фрейда заключается не только в этом. Он вовсе не стремился к полному отказу от прежних представлений о страхе как продукте трансформации либидинозного застоя: он считал их правильными в том случае, который он назвал Aktualneurose неврозом, возникновение которого связано исключительно со взрослой сексуальной практикой. При этом неврозе возникающее напряжение не получает адекватной разрядки, и его можно вылечить при помощи изменения своего образа жизни. Фрейд утверждал, что эта разновидность невроза, многочисленные случаи которой он наблюдал в начале своей профессиональной деятельности, существует на самом деле. Подобные взгляды разделяли лишь некоторые из его учеников: большинство из них придерживались того мнения, что случаи, диагностируемые раньше как Aktualneurose, если взглянуть на них с точки зрения накопившей больше опыта последующей диагностики, на самом деле оказываются психоневрозами. Так это или нет и сыграла ли минувшая викторианская эпоха' свою роль в возникновении формы невротической реакции, которая исчезала вместе со снятием слишком жестких ограничений взрослой сексуальности, — для меня это вопрос открытый.
В любом случае Фрейд по-прежнему придерживался мнения, что сексуальное возбуждение высокой степени с последующей фрустрацией может вызвать страх само по себе. Общая теория страха должна была найти место для этого явления, для невротического страха как реакции на внутреннюю опасность, а также для страха перед реальностью как реакции на внешнюю опасность.
Мы знаем о решении проблемы, которое предложил Фрейд в этой работе. Страх, утверждал он, возникает как реакция на травму (определяемая как быстрое накопление напряжения потребности) и как реакция на опасность, то есть подготовка к будущей травме: в одном случае, в организме возникает напряжение высокого уровня, в другом имеет место лишь подготовка к катастрофе. При этом первая реакция представляет собой случай страха при Aktualneurose (страха, который возник в результате застоя либидо), а вторая — случай страха перед реальностью или невротического страха как реакции на опасность. Мы также можем понять причину того, почему эта попытка создания единой теории оказалась неудачной: в случае травмы «напряжение потребности», которое заполняет организм, необязательно будет напряжением сексуального характера: могут, например, возникнуть ситуации, связанные со смертельной угрозой. Старая же теория страха как продукта трансформации либидинозного застоя утверждала, что застаивается не напряжение потребности в целом, а лишь сексуальное напряжение.
Большинство психоаналитиков не обратили внимания на эту часть концепции Фрейда. Они не поверили в существование Aktualneurose и в то, что причиной страха является не получающее разрядки сексуальное напряжение высокого уровня. В их глазах страх представлял собой реакцию на опасность, а проблему, с которой боролся Фрейд, они считали искусственной проблемой, порожденной ложной теорией.
Независимо от того, существует Aktualneurose на самом деле или нет, мне кажется, что существуют феноменологические признаки невротического страха — своего рода фрустрационное возбуждение, которое напоминает нам о некоторых сексуальных проявлениях; поэтому не следует отвергать мысль о возможной связи между страхом и сексуальностью.
Наиболее впечатляющим результатом в этой череде проблем после публикации работы «Торможение, симптом и страх» стало открытие сексуализацш страха, впервые описанной Рене Лафоргом (Laforgue 1930) и независимо от него изучавшейся на семинаре по детскому анализу, который проводила в Вене Анна Фрейд. Это открытие заключалось в том, что страх или тревога возникают как реакция на опасность, но затем подпадают под влияние сексуальных влечений и превращаются в источник удовольствия — в чувство мазохистского характера или в то, что мы называем «флиртом с опасностью», то есть в игру, заключающуюся в чередовании совладания с опасностью и капитуляции перед ней. Совла-дание сопровождается нарциссическим удовлетворением, капитуляция — мазохистским, и совладание необходимо для того, чтобы не допустить выхода ситуации из-под контроля, так как мазохистская страсть обычно существует благодаря границам, за которые не могут выйти происходящие процессы. Практическая важность этих открытий в комментариях не нуждается.
Таким образом, создание комплексной теории страха все еще является для нас делом будущего. Мне кажется, что оно может пойти по направлениям, о которых будет говориться ниже.
Еще за десять лет до написания «Торможения, симптома и страха» Фрейд предпринял попытку решения связанных с ними проблем и при этом высказал ряд существенных замечаний, однако затем он так и не развил их. Вот этот отрывок (часть его уже цитировалась выше): «Я утверждал, что существует нечто, не согласующееся с отношением между страхом и либидо (очень часто узнаваемое в отдельности от них): тот факт, что при опасности реальный страх является, по-видимому, выражением влечения к самосохранению, и против этого едва ли можно что-нибудь возразить. Но что произошло бы, если бы за аффект страха, несли бы ответственность не эгоистические влечения Я, а либидо Я? В конце концов, состояние страха является нецелесообразным в любом случае, и его нецелесообразность становится очевидной, если он достигает относительно высокого уровня. В подобных случаях он создает помехи для действия (неважно какого — бегства или защиты), которое только и является целесообразным и служит делу самосохранения. Отсюда следует, что если мы будем относить аффективную часть страха перед реальностью к либидо Я, а сопровождающее ее действие — к влечению к самосохранению, то в этом случае мы преодолеем теоретическую трудность. В конце концов, вы же не поверите всерьез тому, что кто-то убегает, потому что испытывает страх? Нет. Кто-то чувствует страх и убегает из-за общего мотива — под влиянием восприятия опасности. Некоторые же люди, которые подверглись смертельной опасности, рассказывают нам, что они ничего не боялись, а просто действовали (например, прицеливались из ружья в дикое животное), и это было бесспорно наиболее целесообразным в тот момент» (Freud 1916/17, с. 430).