Современный психоанализ. Торможение, симптом и страх: сорок лет спустя
Таким образом, страх при фобиях представляет собой реакцию на опасность и предупреждающий сигнал со стороны Эго, которые помогают отразить опасность со стороны инстинктов. Предыдущая концепция, в которой появление страха обычно связывали с блокированием либидо, все еще сохраняет свое значение, однако теперь уже не вполне ясно, каким образом можно объединить эти две теории в рамках одной. Возникает искушение включить старую теорию в новую посредством предположения о том, что индивид воспринимает застой либидо как опасность, но здесь мы не можем углубляться в обсуждение этого вопроса.
Затем Фрейд дает фундаментальный обзор всех психоаналитических исследований, касающихся страха. Самой ранней теорией страха является теория, объясняющая его возникновение застоем либидо. Согласно этой теории, страх появляется как реакция на опасность (эта концепция близка к обыденным представлениям о страхе). В этом случае его можно считать реакцией биологического характера, и тогда мы покидаем психологию и переносим решение проблемы в область биологии. При этом остается необъясненным характер самой опасности. Кроме того, психоанализ показал нам, что аффекты страха связаны с воспроизведением акта рождения, и на основании этого факта Ранк попытался создать исчерпывающую теорию невроза и характера. Страх возникает также вместе с воспроизведением реакции на опасность: последний анализ детских фобий приводит к выводу, что страх может возникнуть в Эго как спровоцированный сигнал, который в соответствии с принципом удовольствия, должен помешать ходу инстинктивных процессов посредством причиняемой им боли и сбить инстинкты с пути, который может привести к внутренней или внешней опасной ситуации. Эти возможности ни коим образом не следует считать другими формами страха в том смысле, что в обоих случаях страх имеет разные источники происхождения: они, наоборот, присущи страху, который имеет всеобщее значение, несмотря на то, что в разные периоды в нем будут наиболее заметны различные связи.
Здесь мы сталкиваемся с необходимостью выработки новой точки зрения, которая должна скоординировать и объединить в себе все остальные. Она должна быть создана на основе более точного определения понятия опасности.
Наблюдение простейших опасных ситуаций, скажем, ситуации, когда маленького ребенка оставили одного, обеспечивает нам глубокое понимание сути опасности: в подобной ситуации отсутствует удовлетворение, а неудовлетворенные потребности приводят к усилению напряжения.
В любой ситуации опасность внешне представляет собой все то, что способствует усилению напряжения стимула до такой степени, что психический аппарат уже не в состоянии справиться с этим. Подобная точка зрения на сущность опасности напоминает первую теорию страха, в которой он считался непосредственным результатом усиления напряжения стимулов, которые не получают разрядки. Новейшие, более скрупулезные исследования показывают, каким образом Эго может предупредить подобный страх и каким образом в нем происходит реакция в виде страха уже на саму возможность такого избыточного напряжения. Во время этой реакции страх через механизм принципа удовольствия оказывает влияние на ход событий и тем самым предотвращает возможность появления избыточного напряжения, действуя, таким образом, как сигнал тревоги. В первых исследованиях на раннем этапе развития психоанализа объектом внимания исследователей было автоматическое возникновение страха; современные исследования показывают, что Эго может быть готовым уже к слабым проявлениям будущей ситуации и благодаря этому сохранять способность к эффективным действиям. Сегодня мы также понимаем, что страх обладает двуличием Януса: он несется подобно стремительному потоку из Ид и в то же время является слугой Эго. Влияние Ид проявляется в непосредственной реакции на усиление напряжения стимула, влияние Эго — в готовности к будущему, создающей основу для разумных действий.
Отношение страха как автоматического явления к страху как сигналу, по-видимому, аналогично отношению принципа удовольствия к принципу реальности. Их оба можно свести к единому понятию «стремление к удовольствию» подобно тому, как страх можно свести к понятию «продукт избыточного напряжения стимулов». Для принципа реальности очень важно, что Эго будет готово к будущим ситуациям удовольствия-неудовольствия, вводя, таким образом, в действие механизм принципа удовольствия и оказывая полезное влияние на действие.
Явления страха можно теперь дифференцировать с двух точек зрения — в соответствии с большим или меньшим расстоянием от опасности: чем ближе опасность, тем более автоматический характер будет носить реакция; чем дальше ее местонахождение — тем более активную и значительную роль будет при этом играть Эго. Благодаря этому мы можем определить различные виды страха в зависимости от его объекта и содержания опасности, реакцией на которую он является. Если нам удастся сопоставить различные по своему содержанию виды страха с конкретными видами неврозов, то тем самым мы получим новую точку опоры в проблеме диагностики невроза. Здесь в наших наблюдениях мы сталкиваемся с второстепенной проблемой использования нашего углубленного понимания сущности страха для решения проблемы диагностики невроза.
До настоящего времени в психоаналитической теории существовали две концепции, которыми мы можем воспользоваться для работы над нашей проблемой, — концепция фиксации (о задержке потерявших силу состояний удовольствия или их повторном оживлении регрессивного характера) и концепция внутренней дивергенции развития (о различиях развития Эго и развития либидо).
Фрейд не отвергает эти взгляды, однако он подкрепляет и обобщает их, добавляя положение, которое учитывает основополагающую роль страха в происхождении невротического вытеснения. Сущность невроза, таким образом, заключается в задержке или повторном оживлении прошлых и потерявших силу условий появления страха. Для возникновения невроза недостаточно, чтобы либидо регрессивно катектировало ранние позиции: все условия для появления невроза будут налицо лишь в том случае, когда Эго привносит в этот катексис опасность, которая, несмотря на свое соответствие детскому отношению, является анахронизмом для взрослого (то есть когда Эго сохранило свой детский страх). Легко предположить, что различные опасные ситуации соответствуют различным этапам развития Эго и что условия возникновения страха могут сохраниться как «окаменелости» различных этапов этого развития. В этом случае возникает вопрос, не связаны ли эти «фиксации страха» (если можно их так назвать) с конкретными видами неврозов. Фрейд в первом примере различает страх перед потерей любви, страх кастрации, страх перед Супер-Эго и приводит ряд сведений о них. Страх перед потерей любви особенно характерен для женщин, относится к генитальной фазе и, по-видимому, характерен для истерии; страх кастрации присущ мужчинам, он относится к фаллической фазе и его можно с уверенностью отнести к фобиям. Страх перед Супер-Эго также в основном характерен для мужчин, он появляется в латентный период и образует ядро обсессивного невроза.
С помощью этих рассуждений мы нашли новый подход к давней и трудной проблеме определения вида невроза. Тем не менее в результате соотнесения видов страха с этапами развития Эго и конкретными видами неврозов возможности новой концепции еще не исчерпаны. Мы должны еще определить различные виды защиты и ввести их в наши корреляции; кроме того, остается непонятным, чем отличаются друг от друга понятия «защита» и «вытеснение». Фрейд предложил считать старое понятие «защита» более общим: вытеснение, по его мнению, обозначает лишь особый характерный случай защиты. В его работе подробно описаны лишь два защитных механизма, характерные для обсессивного невроза, — «аннулирование» и процесс «изоляции». При более тщательном наблюдении даже регрессия окажется похожей не только на автоматическую реакцию со стороны Ид, но и на участника защиты Эго; следовательно, этот процесс также займет свое место среди защитных механизмов. Возникает вопрос, не соотносятся ли эти защиты с конкретными аффектами, так же как, например, истерия с вытеснением. Наша задача, связанная до этого с рассмотрением природы опасности, расширяется теперь до определения взаимосвязей определенных этапов детского развития с определенными ситуациями опасности, видами страха, защитными механизмами, особым характером контркатексиса и, наконец, с особой симптоматикой — видом невроза.