Сновидения. Толкование снов. Коммуникативная функция сновидений
Сновидение, по крайней мере, на первый взгляд, относится к нарциссическим и целиком интрапсихическим явлениям. Актеры и зрители в нем похожи на самого спящего; конечная цель спектакля заключается в сохранении сна — самого нарциссического по своему характеру психического состояния. Тем не менее, в соседних со сновидением областях, а также — как будет далее показано в этой статье — в нем самом, присутствуют коммуникативные элементы, имеющие большое значение не только для терапевтического подхода, но и для теоретического обоснования психологии сновидения.
Стремление пациента рассказать о своих сновидениях описал Ференци (Ferenczi 1950), который указал, что слушатель, выбранный для этой цели, как правило, является актуальным субъектом сновидения. Таким образом, это возникающее во сне стремление к коммуникации можно считать продолжением стремления спящего установить контакт с реальностью, существующей в остатках дневных впечатлений. Данный аспект, естественно, представляет большой интерес в ходе психоаналитического лечения.
Фрейд уже в своих ранних исследованиях описывал чужие сновидения, вызванные желанием доказать ему, что он не прав (Freud 1900), — мотивацией, которая гораздо быстрее достигала своей цели, когда ему потом рассказывали об этом сновидении. Для более полного понимания сновидений самого Фрейда нам следует вспомнить о его стремлении их опубликовать. Этот мотив был связан с импульсами, которые в то время подтолкнули его к самоанализу. Важность этого аспекта очевидна: его доказательством служат собственные комментарии Фрейда и повторный анализ его сновидений, выполненный недавно Эриксоном (Erikson 1954) и Винтерштейном (Winterstein 1954).
Очевидным фактом является также скрытая враждебность Фрейда к Флиссу, которая обнаруживается в его дружественных письмах лишь по одному замечанию о сновидении «поп vixit»: «Я понял, что счастлив оттого, что пережил вас» (Freud 1910). Потребность в выражении запретной враждебности подобным образом, без всякого сомнения, проникла в сновидения, а реакция против этого привела к появлению «лицемерных снов», связанных с Флиссом.
С этой точки зрения функция писем in toto заключается в передаче видимого содержания, которое сообщается в качестве защиты от стремлений скрытого содержания стать известным.
Согласно наиболее примитивному и распространенному объяснению сновидения являются божественными посланиями (или, в современном варианте, «телепатическими переживаниями»). В этом можно увидеть не просто особую форму санкционированного озарения, но и проекцию потребности в общении. Апостол Павел после своего видения отправился проповедовать Слово Божие, настаивая на том, чтобы его приняли другие. Многие писатели и художники, буквально вдохновленные своими сновидениями, так и не смогли завершить работу сновидения, пока не поделились им с аудиторией. В неврозе судьбы раскрытие сновидения играет важную роль, провоцируя те самые события, которые были предсказаны в сновидении (ср. роль оракула в трагедии об Эдипе). Характерной чертой данного типа общения является стремление к исповеди и к наказанию, усиливающее защиту от бессознательных желаний и одновременно способствующее их удовлетворению.
Одним из вариантов этой процедуры является праздник сновидений у ирокезов — своего рода Сатурналии — который начинается после общей исповеди грехов. Ее участники надевают маски (возможно, маски злых духов) и предаются дикому и деструктивному поведению. Ему могут положить конец лишь те из их жертв, кто окажется способным разгадать их сновидения (Frazer 1947). В этой шараде мучитель, казалось, становился воплощенным персонажем из кошмара, и его роль была очень похожа на роль Сфинкс в легенде об Эдипе. Эдипов сновидец, который разгадывает загадку, предположительно принимает схожие сновидения и, следовательно, осознает свою вину. За исповедью следует освобождение.
Подобные ритуалы и драмы возобновляют конфликт внутри самого сновидения между желанием спать и остатками дневных впечатлений, которые становятся средством порождения бессознательного. Нарциссические и коммуникативные функции можно примирить друг с другом, если вспомнить характер вторичного нарциссизма. Уходя от внешнего мира, спящий может покинуть объекты, лишь интроецируя их в символической форме. Таким образом, внешние связи, включая общение, интернализируются, возрождая, как можно было ожидать, даже более простые действия того же рода из прошлого. К ним относятся идентификация и простые действия, в которых спящий выступает как субъект и объект наблюдения, что очень важно для механизма образования сновидения. Простой образ сновидения может быть воплощением сложной гармонии прошлых и настоящих взаимоотношений и коммуникаций, например сон Фрейда «Р. — мой дядя», представляющий собой обмен мнениями между несколькими людьми. Кульминация этого сна заключается в послании спящего, отправляемом самому себе.
В конечном счете, общение свойственно основным силам, которые устанавливают границы между Эго и объектом в сенсорных впечатлениях, в двигательных реакциях и в символах, филогенетических и синтетических, фиксирующих эволюцию психической структуры. Переживания и общение представляет собой единое целое: первый контакт ребенка с миром начинается и заканчивается криком; следовательно, основными единицами психики на структурном, динамическом и экономическом уровнях являются объектные отношения. Первичный нарциссизм, носящий в основном гипотетический характер, можно определить как состояние, в котором представления об объекте находятся на чисто филогенетическом уровне. Вторичный нарциссизм можно определить как состояние, связанное с индивидуальным опытом. Из-за трудностей, связанных с достижением равновесия между психическими силами, сон как реинтеграция Эго, расщепленного настойчивыми требованиями реальности, становится возвратом к состоянию вторичного нарциссизма.