Теоретический психоанализ. Глубинная герменевтика и теория когерентности в психоанализе
Рациональность определенной манеры поведения, которая представлялась поначалу иррациональной, становится очевидной в том случае, если в рамках практического силлогизма принимаются в расчет необычные и даже причудливые намерения и суждения (например, клейнианская концепция злой материнской груди), а также модальность выводов. Именно этим и занимается психоаналитик, когда обращается к метапсихологии, в частности к теории неврозов, дабы наметить рациональное толкование невротического поведения и переживаний.
В связи с этим даже точные психоаналитические интерпретации должны соответствовать общему контексту прежних суждений (обыденных суждений людей, окружающих анализанда и аналитика; доктрин психоаналитического научного сообщества; субъективных мнений, которые разделяют аналитик и анализанд в ходе терапии).
При этом в случае изменений речь идет о диалектическом процессе, в ходе которого оба участника подвергают сомнению новое толкование, представляющееся поначалу противоречивым, а также достигнутые прежде или предполагаемые инсайты. С точки зрения обиходной теории значения, подлинные психоаналитические инсайты открывают новые перспективы освоения общей реальности анализанда и аналитика.
Наряду с этим снижается интенсивность навязчивых импульсов, связанных с обоюдным отыгрыванием. Аналитические условия способствуют проявлению чувственности, желаний и фантазий, которые, как правило, не проявляются в иных условиях. Наши психоаналитические теории призваны внести порядок в этот хаос, который кажется иррациональным. С этой целью мы обрашаемся к «ведьме» метапсихологии, которая обеспечивает нас семантическим контекстом и терапевтическими мифами.
Таким образом, биография пациента воссоздается повторно из новых семантичес. ких атомов нарратива. Толкование доказывает свою пригодность в тщ случае, если на его основе пациент может составить рациональный план жизни в настоящем (в том числе в рамках общения с аналитиком) и в дальнейшем.
Рассуждая таким образом, мы отвергаем иллюзорную фундаменталистскую метафору, утверждающую самодостаточность психической реальности пациента, поскольку реальность воссоздается интерсубъективно. Об этом писал и Витгенштейн, согласно которому на начальном и заключительном этапах мотивировки мы не встречаем ни одного голословного утверждения, но обнаруживаем необоснованные, хотя и эстетически выверенные действия. Таким образом, пропадает сомнение в конкретности того или иного знания.