Основы психологии.
Синдром ложной памяти
Однако многие психологи шокированы тем, что психотерапевты имеют потенциальную возможность ломать — на основании неподтвержденной теории — человеческие судьбы, манипулируя родителями, легко поддающимися внушению (более подробное обсуждение этого вопроса представлено в (Loftus, 1993)). Это послужило толчком к появлению огромного количества работ о ложной памяти, авторы которых попытались ответить на вопросы о том, как она возникает и как можно ее избежать.
Не приходится сомневаться в том, что людей можно заставить поверить в то, что те или иные события действительно произошли, особенно если они легко- внушаемы, а дети именно такие. Брак и соавторы опрашивали детей через разные промежутки времени после врачебного осмотра (Bruck, Ceci, Francoeur & Barr, 1995). Главный вопрос заключался в том, смотрел ли доктор уши, чего на самом деле не было. Когда вопрос звучал так: «Доктор заглянул в твое ухо, не так ли?», было получено много положительных ответов, и с течением времени их количество возросло.
В другом исследовании взрослым внушали, что в детстве они либо потерялись в торговом центре, либо опрокинули чашу с пуншем на свадьбе (Loftus, 1993; Loftus & Piclrell, 1995). В обзоре подобных исследований Уэйд и Гэрри (Wade & Harry, 2005) сообщают о том, что, в то время как большинство людей способны противостоять подобным внушениям, в среднем 37% испытуемых не только поддаются им, но и делятся весьма подробными и живыми воспоминаниями о подобных инцидентах. Учитывая, что пациенты с такими психологическими проблемами, как депрессия или расстройство пищевого поведения, мечтают излечиться, а большинство психотерапевтов искренне считают, что путь к исцелению лежит через выявление насилия в детстве, не приходится сомневаться в том, что потенциальная возможность для создания ложной памяти налицо.
Однако никто не отрицает, что насилие в детстве имеет место или что оно не будет забыто хотя бы в некоторой степени. Лофтус (Loftus, 1994) отмечает, что 19% жертв бесспорного насилия сообщают о частичном забывании, тогда как Браун и соавторы (Brown, Scheflin & Whitfield, 1999), рассмотрев 68 случаев, пишут о том, что практически все жертвы продемонстрировали некоторое забывание.
Мы еще вернемся к вопросу о стрессе и амнезии, а сейчас, возможно, достаточно сказать, что потенциально память податлива, особенно в состоянии крайней внушаемости, а есть основания считать, что именно внушаемость весьма характерна для отношений психотерапевт—пациент. Именно поэтому к сообщениям о «вновь обретенной памяти» следует относиться с особенной осторожностью. Тем более что даже если насилие и имело место, понятно, что осознание этого факта пациентом еще не гарантирует исцеления.