Метафизическое сумасшествие. Глава 8. О том, к чему может привести жажда познания
Дитрих знал, что это еще не кончилось, но этого никогда уже не будет. И хотелось удержать время, чтобы не сойти с ума.
Они с Эль оказались в плохо освещенном переулке, ширина которого равнялась длине военного копья. Напротив дома Фитцеля, точнее, его апартаментов на втором этаже, висела табличка. Ориентируясь по ней, Дитрих без труда мог отыскать нужный поворот среди бесконечного их переплетения. Эта малонаселенная часть города представляла собой расходящиеся рядами от центра к периферии улицы и нескончаемое количество переулков, которые выполняли скорее роль лабиринтов.
Дитрих и Эль вошли в темный подъезд. Это было маленькое холодное помещение. Левая рука Дитриха скользила по неровной поверхности стены, плавно перешедшей в какую-то горизонтальную плоскость. Он нащупал узкие деревянные перила. Впереди выстроилось ровно десять ступенек – низких, с отбитыми краями. Эль шла справа от Дитриха, держа его под руку.
Он же еще не знал, что ему делать. Пригласить ее в дом он не мог, осознавая отсутствие к этому явного мотива. Но поступить по-иному представлялось ему безумием. Эль молчала, и Дитрих понимал, что она возложила на него право выбора, заранее сделав вид полной непричастности к любому его решению. Если бы человек обладал божественной свободой! О, как мало суеты было бы в его жизни! Человек бы был освобожден от муки, причиняемой ему проблемой выбора. Может ли мотив быть неосознан? Часто ли вы поступаете в силу своего разума, воли, опираясь на сознательное желание? Эти вопросы не имеют адреса, поскольку относятся ко всем сразу и ни к кому в частности. Поступать в меру своей совести, значит руководствоваться своим рассудком, смотря в сторону морали и нравственности, ибо параллель совестливости тесным образом перекрещивается с этими двумя довольно абстрактными понятиями. Так, поступая рассудочно, осмыслив действие, мы поступаем не всегда нравственно, ибо разуметь еще не значит держаться рамок закона. Так разумные бесчинства по сути своей отличаются от неразумного благодеяния.
Ответственность мучила Дитриха. Он осознавал, что все происходящее остается на его совести, что лишь он понесет наказание за грех свой. И он хотел только одного – поскорее остаться в одиночестве, предаться созерцанию сквозь призму помутненного рассудка, насколько это мог позволить его разуму измученный дневной суетой организм, просивший, наконец, покоя.
Ступеньки, одна за другой, одна за другой, преодолены. Дитрих ощущал и слышал свое тяжелое дыхание.
В те минуты он менее всего мог предположить, как жестоко обойдется с ним судьба! Он творил ее в эти минуты и не мог предвидеть краха своей жизни, своего существования на этом и на том свете. Но даже предсказание не могло бы спасти Дитриха, обладавшего невероятной целеустремленностью, даже, если цель поведет его к гибели. Следовать своему пути… Предсказание говорит: «Вот твой путь. Иди по нему. Слышишь ли ты?» Но это – не то, что должен делать, а только то, что должен был увидеть – то, что предсказано, но отнюдь не единственный предначертанный путь, в который часто верят. Так, ничто не существует ни из чего и ничто не может не иметь следствия. Ибо божественное Всеведение – не предопределение. И возможность судьбы как предначертания исключается. И, конечно, Бог не предопределяет линию поведения существ разумных, и Всеведение не связывает их свободы. Посему нет ничего, за что бы ни нес ответственности сам человек, ибо ему дана, во-первых, свобода к действию, во-вторых, рассудок, что вкупе дает волю к собственному произволу, невозможному ни без свободы, ни без разума. Иначе он был бы исключен.
Предсказание может стать как пожелание доброго пути, как предостережение, а не ограничение, не лишение свободы личного произвола, не лишение главного следствия свободы – права выбора. Знать, каким будет следующий шаг, и приведет ли он к краху или к восхождению на вершину желаемой цели, значит уметь пользоваться знанием, полученным с помощью предсказания, которое способно указать благоприятную дорогу, а может дать предупреждение. Так, выбор остается за человеком. Иными словами, смысл предсказания в том, что бы один из возможных, но необязательных путей, по которому следует человек, живя, сделать явным, при все при том, что остальные пути так и остаются не узнанными, а лишь потому только принимаются за несуществующие, ибо люди в большинстве своем не способны видеть то, что потенциально, глядя сквозь призму реальности. Посему реальный, то есть выбранный путь называется судьбой. Само же понятие судьбы слишком упрощенное и банальное, но и объясняет наиболее простое, то есть явное, очевидное, явление – ту жизнь, которой живет человек ныне, ибо называют также, что у каждого человека своя судьба. Таким образом, неизвестные невыбранные нами по собственной прихоти пути, остаются забытыми, забывается сама возможность их осуществления и существования.