Метафизическое сумасшествие. Глава 7. О том, что происходило с Фитцелем этой ночью
Начинало темнеть, когда Фитцель и отец Отто подходили к монастырю. Место, где он располагался, имело красивый дневной пейзаж, а ночью казалось непроглядной тьмой. С южной стороны от стены находились виноградники, за ними – леса, а с востока прилегало пшеничное поле. Аллея, ведущая к воротам, имела вид следовавших друг за другом арок. У самых ворот монастыря, обнесенного со всех сторон белой каменной стеной и образующей ровный квадрат, прибывших Фитцеля и Отто встретил монах.
- Хвала Иисусу Христу, вы здесь. Проходите, пожалуйста. Меня зовут Поль, я дьякон этой церкви. Пройдемте со мной. Сюда…
Они пошли по внутреннему двору, потом вошли в плохо освещенное помещение и направились вдоль по коридору. Фитцель не спрашивал себя, чем обязан такому доверию к своей персоне – он долгие годы знал прежнего настоятеля. Все трое повернули и стали подниматься по длинной винтовой лестнице. С внешней стороны дул сильный ветер, тормошивший день и ночь железный флигель на крыше соседнего здания, служившего небольшим складом.
Мое почтение, - услышал Фитцель чей-то голос, входя в маленькую квадратную комнатку, отделявшую лестницу от идущего по периметру коридора перед кельями.
Уже поздно, - обратился к нему один из монахов, только что отошедший от ложа умирающего, - он не может говорить.
Фитцель просил разрешения подойти к послушнику. Он вошел в келью и увидел бледное на черном фоне стен, одежды лицо больного.
«Этот монах, что стоит рядом, - подумал Фитцель, - несомненно, видел, как вместе с припадками болезни, с моментами помрачения сознания, лицо его озарялось безысходным страхом, в глазах блестел безнадежный ужас, чуждый всему человеческому, ибо этот человек не был готов к смерти. Видимо, иногда он даже кричал от отчаяния. По ночам, когда братия спала, а дежурившие возле его постели не могли преодолеть усталости и валились с ног. В тот момент, когда не к кому было обратиться за помощью, а разум еще пытался в ненужных конвульсиях уцепиться за утекающие часы, будто то был песок в колбе часов. А потом больной замирал и лежал, уставившись остекленевшим от лихорадки взором в черный свод каменного потолка. А его молодое тело, молодой ум не могли смириться с мыслью, очернявшей все его бытие, еще сжираемые животным смятением». Фитцель постарался отогнать эти мысли. Но все было тщетно.
Наблюдавшим за больным иногда казалось, что душа его покидает тело или это разум искал себе другое прибежище и отражался в судорогах и подергиваниях. Подозревали малярию, но прозорливый лекарь из Бремена опроверг эти предположения, так и не указав ни на какую болезнь взамен первой.
Монахи, что стояли вокруг, не задавались глупейшими мирскими вопросами, которые нужны только за тем, чтобы выразить собой негодование и неверие в происходящее. Это все излишки суетности. Вместо того они читали молитвы. Один из них неотлучно находился возле послушника, другой старался объясниться с больным на языке жестов, но последний был настолько немощен, что не мог поднять своей руки, и только лицо его выражало муку. Третий брат был готов сменить того первого, читавшего все это время Псалтирь. В остальном же, если не считать незначительных мелочей, жизнь монастыря шла своим чередом. Из церкви доносилось пение. Другие монахи, за исключением дежурного и читавших в келье послушника готовились ко сну.
Было невыносимо душно, пахло сыростью. Фитцель приоткрыл дверь и зажег свечу, висевшую на стене над клепсидрой. На секунду ему показалось, что больной, монахи, свет, моргавший на широком фитиле, ветер в коридорах – все они впали в какое-то беззвучное оцепенение. Фитцель сложил руки и произнес молитву. Тянулись минуты. Все трое ощущали, как холодный ветер проникает в растворенные конусовидные окна, слышали, как несчастный умирающий тяжело вздохнул четыре раза и затих на выдохе. Фитцель перекрестился и, набросив на плечи поверх рясы плащ, накрывшись капюшоном, быстро вышел на улицу. Моросил мелкий дождь. Было не по сезону холодно. Этот год был ознаменован переменой погоды, экватор которой сместился к отрицательным градусам. Фитцель смотрел на звезды, прикрыв рукой лицо от дождя. Позади него открывались и закрывались двери. Доносился звук шагов, раздававшихся гулом благодаря каменному полу.