Метафизическое сумасшествие. Глава 3. Школа богословия и философские дискуссии.
11
безрадостного, как и его собственная жизнь? Или он преследует некую цель? Тогда я оставляю его стремление… Пусть покой станет его радостью.
Веселитесь, познавшие горе, ибо горе прошло. От этого вам должно быть легко и приятно.
Веселитесь те, кто победил и остался побежденным. Ибо, первые, вы насытили брюхо своей гордости и самолюбия, а, вторые, вы позволили первым насытиться. Вы, подобно крестьянам, взрастили свои плоды, чтобы делиться ими. Так радуйтесь же, ибо сумели накормить других и получили благодарность. Не этого ли желает ваше нутро?
Веселитесь, идущие и пришедшие, ибо одни из вас уже получили то, за чем проделали свой долгий путь, но они знают также, что имея, не почувствовать им радости ожидания. Другие же из вас, кто еще стоит на пути, у кого есть в запасе время, радуйтесь, поскольку вас только ожидает счастье, ибо оно еще впереди, и оно еще не прошло. Пусть радость ваша будет в предвкушении.
Возрадуйтесь, сильные духом, ибо умеете вы управлять собой.
Возрадуйтесь те, кто глух, ибо не слышите массы скверны и так можете сохранить свое здоровье.
Возрадуйтесь, выздоравливающие, ибо вы – победители.
Возрадуйтесь, свободные и зависимые. К первым из вас обращаюсь, ибо имеете право выбора. Зависимые, радуйтесь тому, что ваши обязанности взяли на себя свободные, ибо неволя других, они берут на себя ответственность за них.
Возрадуйтесь, видящие солнце, ибо несчастен обреченный жить во тьме, если он – существо человеческое.
Так давайте же предадимся радости и станем проповедовать ее повсеместно.
Гордитесь, имеющие знание и плачьте по своей свободе, которую имели вы до того времени, пока не вкусили плодов знания, ибо в каждой радости есть привкус слез. Не добудете радости, не отведав печали, поскольку не смогли бы распознать самой радости подобно тому, как не замечаем почвы под ногами, стоя на земли и подобно тому, как ищем ее в море.
Слушающие свой разум, а не свое сердце, испытывайте величайшую радость, ибо избавитесь вы от всякой глупости и необдуманного поступка. Но будьте осторожны, так как сильно рискуете, ибо поджидает вас обнищание души. Ибо если постоянно кормить одного зверя и морить голодом другого, то последний обезумеет и сожрет первого, точно тот был откормлен специально для него, не чувствуя его боли и его голода.
Испытывая радость, также не позволяйте своему разгулявшемуся уму потерять самого себя. Помните, что рядом с радостью стоит грусть, и вы можете, в конце концов, спутать их между собой, если переусердствуете в своем радостном порыве.
Радость хитра в своем непостоянстве, поэтому не стоит всецело отдаваться ей, чувствуя внутри нее всего лишь глупое занятие.
Возрадуйтесь, остерегающиеся грусти, ибо вы осмотрительны, но плачьте, зная свое истинное легкомыслие, играющее на стороне губительной безмерной радости.
Веселитесь, сытые, ибо нет пустоты в вашем теле, и есть опора для души, дабы она избавилась от собственной пустоты и вкусила свою пищу.
Веселитесь, когда вокруг беспросветная грусть, ибо радость и есть тот свет, которого вы жаждите.
Жизни радуйтесь и отвергайте бесславную смерть, так как жизнь скоротечна и способна оставить след после себя. Бесславная же смерть умаляет сей след и, следовательно, укорачивает жизнь.
Возрадуйтесь, владеющие всем знанием мира, но плачьте, ибо Абсолюта не существует, а, узнав это, удвойте свою радость. Вы получили две награды: имея знание, избавились от заблуждения.
Пожертвовав малым приобретите многое и радуйтесь своей мудрости.
Купающиеся во славе и имеющие власть, веселитесь на пиршестве своего тщеславия и похоронах своей бедности, ибо вы получили счастье в обладании своей целью.
Так предадимся радости!
Еще немного о грусти и печали скажу я, дабы дать предупреждение моим слушателям.
Поддаваясь радости, вы следуете голосу души, но, предавая радость, лишаете ее еще большего.
Не избалуйте душу свою Радостью, иначе она потеряет способность чувствовать чужую боль и сострадать, ибо перестанет отличать печаль от веселья. Однако не содержите душу в горести, дабы она не потеряла своих лучших качеств и не одичала, не оскудела или не убила бы свое тело.
Так ищите свою радость в хотениях души и в желаниях разума.
Посему говорю вам о радости.
Возрадуемся же, ибо мы живем!…»
Имя Пауля происходило из небезызвестного феодального рода Габенов, потомки которых считались в Пруссии знатоками охотничьего ремесла. Немногие могли понять и одобрить стремление Пауля-младшего стать богословом. Он был человеком, с виду чересчур приближенным ко всему мирскому, до двадцати двух лет он не выказывал ни тени желания бросать своих друзей, похотливых трактирщиц, соколиную охоту и смиренно заучивать Евангелие. Пауль верил, что человек, имея от Бога одну только жизнь, не должен обременять ее тяготами воздержания, а первой обязанностью любого считал изучение военного дела. Он отлично фехтовал, знал толк в порохе и мушкетах. Кроме того, семья Габенов была довольно музыкальным секстетом. Дед Пауля Карл фон Густав Габен славился своим талантом скрипача, мать обладала изумительным сопрано и по молодости пользовалась успехом в кругах, которым требовался человек, более-менее смыслящий в нотах и обладающий талантом актера. Пауль и его старший брат Эрих, напротив, были настолько нерадивы в музыке, что не умели отличить звук рожка от дудки. Когда отец Пауля Габен-старший узнал о решении сына слушать лекции по теологии, то дал ему денег, собрал экипаж и отправил учиться в Заальфельд, в твердой уверенности, что прихоть Пауля, его очередной каприз, в скором времени утратит свою прелесть, ибо находил сына неприспособленным к служению Богу. В этот же день, 14 апреля, месяц назад, Пауль выехал из Эмдена.
Это был человек с приятной наружностью, обладающий красивым голосом. Иногда он говорил так вдохновенно, что терял нить своего рассказа или путался в доказательствах до той поры, пока его слушатель не поддавался и не соглашался со всем, что тот говорил, ибо создавалось впечатление, что все сказанное Паулем – сущая правда и эту правду он слишком хорошо знает для того, что бы та была ложью. Пауль никогда не боялся экспериментировать и, надо сказать, что эту черту его характера можно было назвать положительной, когда сам «эксперимент» скорее не выходил за рамки теории, к умению Пауля создавать для себе непривычные интеллектуальные ситуации и с возможностью с честью выходить из них. Если же требовалось эту теорию воплотить в жизнь, Пауль превращался в живую опасность для самого себя. Дитрих отмечал в его действиях нервозность. Однажды, дабы покончить с не удававшимся изо дня в день опытом, Пауль выпил какой-то кислоты.