История психоанализа. Хайнс Гартманн и современный психоанализ
ПСИХОЛОГИЯ Я ДО 1937 ГОДА
Чтобы правильно оценить место, которое занимают работы Гартманна 1937 года, пожалуй, необходимо сначала рассказать о предшественниках психологии Я: в 1956 году Гартманн написал статью «Развитие понятия Я у Фрейда»; кроме него, различные попытки обсудить эту проблему предпринимали и другие авторы — Крис, Рапапорт, Джордж Клейн и др. Началом разработки этого понятия можно считать введение Фрейдом термина защиты. Вначале Фрейд полагал, что защита препятствует воспоминанию реально произошедшего события, мешает появлению неприятного и, следовательно, болезненного аффекта. В качестве единственной формы защиты в этой ориентированной на Оно психологии рассматривалось вытеснение, разделяющее психический аппарат на сознательную и бессознательную части. Понятие Я вначале понималось двояким образом: оно относилось либо к «персоне», то есть к самому человеку, либо к сознанию.
Основной акцент, который делался на реальных переживаниях в качестве психогенной (и патогенной) силы, сместился, когда Фрейд обнаружил, что рассказы о совращении в детском возрасте не отражали реальных событий, а являлись фантазиями, и с тех пор на протяжении тридцати лет он не придавал им особого значения в психоаналитической теории. Основное внимание уделялось вытеснению и связанной с ним идее о замещающем образовании, и как следствие возник вопрос о происхождении и природе вытесняющей энергии, которая служит защитой. Вначале она рассматривалась как результат трансформации влечений, и было разработано представление о влечениях Я, чтобы попытаться объяснить психические феномены все в тех же терминах влечений. В этот период Я приписывалась роль сдерживающей и служащей целям самосохранения части личности, которая обладает собственными влечениями, противостоящими сексуальным. Внимание, которое в этот период Фрейд уделял инстинктивной стороне психической жизни, привело к открытию детской сексуальности, механизмам работы сновидения и к более глубокому пониманию механизмов, действующих при разных психоневрозах и перверсиях.
Благодаря этим открытиям его интерес к данной проблеме еще более усилился. Фрейд всегда основное внимание уделял центральной роли конфликта в психической жизни, и лишь особые клинические данные и эмпирическая проверка метода заставили его пересмотреть прежние теоретические представления. Среди клинических данных речь прежде всего шла о негативной терапевтической реакции и проявлениях бессознательного чувства вины и тенденции к самонаказанию, которую не так просто было объяснить с помощью существующих психоаналитических представлений. Что касается практики, то все более становилось очевидным: в техническом отношении более продуктивно было начинать терапевтическую работу с «поверхности» и интерпретировать защиту (часто бессознательную), прежде чем приступать к интерпретации содержаний Оно. То и другое заставило Фрейда рассматривать Я как защитную организацию, обладающую собственными генетическими корнями и собственной энергией. Это, в свою очередь, наряду с более глубоким пониманием роли агрессии в конфликте влечений, а также пониманием бессознательного и динамических аспектов сопротивления в ходе терапевтической работы, привело к появлению основных концепций в структурной теории.
В работе «Я и Оно» (1923) Фрейд представлял Я как организацию, связывающую между собой психические процессы, которые развиваются в результате идентификации с потерянными объектами, оснащенную бессознательными и сознательными компонентами и обладающую способностью преобразовывать энергию влечений в собственную энергию. Кроме того, концепция Сверх-Я и его связи с интернализи-рованной агрессией служила тому, чтобы объяснять непонятные случаи бессознательного чувства вины и негативной терапевтической реакции. Однако к тому времени представление о дифференциации Я из Оно еще не было расширено до теории детального развития Я как такового или до представления о важной роли влияний внешнего мира на его функционирование. Когда была опубликована работа «Торможение, симптом и страх» (1926), воздействие внешней реальности (вместе с Я как органом адаптации) оказалось в центре теории психического события.
В новой теории страха Я приписывалась способность автономно приводить в действие защиту на сигнальную тревогу. Сигнальная тревога выводилась из ранних переживаний внешней угрозы, каждое из которых было связано с интенсивными потребностями и притязаниями, возникшими в период, раннего развития личности. Тот факт, что Я приписывалась способность предвосхищать события, стал причиной введения в концепцию Я нового параметра. Тем самым динамической роли Я стало придаваться большее значение во всех психических процессах, Фрейд также теперь предполагал, что мыслительные процессы и позднее процессы Я осуществляются в основном благодаря не энергии влечений, а измененной форме энергии, которую он называл сублимированной или десексуализиро-ванной. Кроме того, Я рассматривалось таким образом, как будто оно располагает множеством защитных механизмов, способных препятствовать прорыву влечений, даже если в результате возникала реальная опасность или же вело его к осуждению со стороны сверх Я (чувство вины).
Указание на то, что Я может отвечать сигнальной тревогой на ранние переживания угрозы, подразумевает наличие особых способностей восприятия и аффективности, которые включены в этот процесс, и эти конституциональные факторы привели к рассмотрению независимого функционирования Я. Кроме того, это привело к необходимости рассматривать Я не просто как инстанции, которые пассивно реагируют на болезненное давление, возникающее при заблокированной разрядке лечений, а как обладающее последовательностью активных действий, связанных с сигнальной тревогой. Речь теперь шла уже не о теории психопатологии тревоги, а о системе понятий, которую в качестве составной части можно было включить в общую теорию психического функционирования. Тем не менее работы Фрейда в этом пункте еще не расширились до теории автономии Я. Если гипотеза о том, что способы реагирования Я детерминированы прошлыми переживаниями, привела к возрастанию интереса к теории научения в поведении, то адаптивные функции Я скорее имплицитно подразумевались, нежели подверглись фактическому исследованию. Последнее понятие Я, принадлежащее Фрейду, ограничивается его представлениями о вторичном процессе и принципе реальности.
В одной из своих последних работ «Конечный и бесконечный анализ» он выдвигает гипотезу о врожденных корнях Я, не зависимых от влечений, которая должна была помочь объяснить индивидуальные врожденные отклонения в функционировании и в развитии Я. Он описывал синтезирующие функции Я как часть расширенного понимания биологической, сохраняющей жизнь роли Я, что означало радикальный отход от первоначального акцента в его теории на влечениях как «биологически важной» части психического аппарата. Эти представления о синтезирующей функции Я в дальнейшем разрабатывались Нунбергом и Вельдером, и эти функции описывались как важная сфера функционирования Я. В работе «Я и защитные механизмы» (1936) Анна Фрейд систематизировала понятие специфических защитных мер в ответ на угрозу со стороны влечений в детстве и юношестве. Дав свою трактовку представления о защите от аффектов, она открыла путь к более тонкой оценке роли, которую в психической жизни играют аффекты.
Кроме того, она интегрировала содержания защиты и отношение к реальности, введя понятие защиты от внешних стимулов. Этим она способствовала пониманию Я как относительно независимой психической организации, которая находится в постоянном взаимодействии с внешним миром, влечениями и другими интрапсихиче-скими требованиями. Такой ход событий демонстрирует возрастающую готовность рассматривать и понимать внешнюю реальность в более широком смысле, чем она понималась прежде — как причину различий в развитии Я, и признать, что само Я или многие его функции служат тому, чтобы облегчить адаптацию к внешней реальности. Однако эти новые представления в то время еще не были расширены до теории объектных отношений и психосоциальных феноменов в целом. Однако не будучи способным объяснить взаимодействие индивида с социальной и биологической реальностью и понять то, как он справляется с защитными требованиями и притязаниями влечений, психоанализ не мог претендовать на создание общей психоаналитической психологии.
В теоретических построениях этим важным аспектом психологического понимания пренебрегали, и это являлось результатом того, что психоанализ начал разрабатываться с изучения патологии и феноменов в ограниченной области между нормальной психологией и психопатологией и первое время фокусировался на Оно и врожденных влечениях. Тесной связью между психоаналитической теорией и терапевтическим методом и объясняется то, что функции Я, вовлеченные в интрапсихический конфликт, оказались в центре внимания раньше, чем остальные функции Я. Последующее систематическое исследование других функций Я и процесса, с помощью которого Я справляется с внешним миром, являлось основополагающим для методики и подхода Гартманна в его классической работе «Психология Я и проблемы адаптации», хотя они и не имели столь большого значения для понимания и терапии психических расстройств. Именно Гартманн первым попытался прояснить некоторые из неисследованных областей психоаналитической теории, о которых говорилось выше.
Во многих отношениях это являлось серьезным отходом от существовавшей теории. Идеи, которые провозглашаются в этой статье, были затем более подробно изложены в многочисленных работах, опубликованных в последующие 25 лет Гартманном самостоятельно или в сотрудничестве с Крисом и Лёвенштейном в психоаналитических журналах. Далее мы рассмотрим тот важный вклад, который внесли эти работы; кроме того, будут продемонстрированы изменения, которые претерпели все наиболее важные понятия при дальнейшем исследовании этой проблемы. В отдельных случаях можно увидеть, что наметки идеи, сформулированной в работе 1939 года, позднее легли в основу разработанной общей теории. В предисловии к собранию своих статей, опубликованных в 1964 году (Hartmann, нем изд., 1972а), Гартманн, однако, отрицает, что его работа представляет собой систематическое изложение психологии Я или теории психоанализа. Он считал, что при обсуждении различных проблем и гипотез он основывался на генетических, адаптивных и экономических аспектах Я, что могло бы содействовать «...обмену знанием, приобретенным в психоанализе, и знанием, полученным с помощью других методов психологии». Он выразил надежду, что совершил шаг «.. .в направлении интеграции, по крайней мере частичной, или "архитектонической адаптации" теории психоанализа».