Детский психоанализ. Психоанализ младенцев
Однако это регрессивное движение можно наблюдать только при госпитализме, тяжелой депрессии, связанной с разлучением младенца и матери во время второго полугодия первого года жизни, когда ребенок уже, как мы только что убедились, способен отличать свою мать от других взрослых и приписывать ей специфические функции; здесь идет речь об открытии первостепенной важности: оно поразило нас, когда после войны Рене Шпиц показал киносъемки этих аффективно изолированных детей. При этом мы смогли понять причины нашей тревоги и грусти, когда нам пришлось заниматься детьми, живущими в психиатрическом сообществе, кричащими, двигательно расторможенными и, следовательно, привязанными. Эти данные подтверждали информацию о судьбе детей, разлученных с родителями из-за бомбежек в Лондоне, собранную Анной Фрейд. Явление госпитализма все еще актуально, как нам пришлось убедиться, наблюдая за румынскими детьми, воспитывающимися совершенно безличным образом в приютах («Леген») и быстро попавшими в категорию безнадежных. Это также относится к детям, насильственно и резко отделенным от родителей в ходе гражданских войн, продолжающихся в настоящее время.
Необходимо учитывать, что в случае замены отсутствующего родительского ухода уходом единственной, не меняющейся няни ситуация может быть исправлена, что помогает избежать более или менее дисгармоничного отставания в развитии.
Человечество должно быть благодарно Рене Шпицу за то, что он открыл обществу эти жестокие, но неизбежные факты, вызвавшие острую полемику.
• Феминистки осуждают Шпица за то, что он нашел предлоги, чтобы помешать женщинам работать.
• Психологи, занимающиеся развитием, обвиняют его в излишней прямолинейности, в том, что он не принял во внимание предположений Дж. Боулби о привязанности и потере. Причем социальные операторы подтверждают эту точку зрения и считают, что Р. Шпиц недостаточно учел общественную реальность: она действительно может препятствовать поддержанию подлинных семейных отношений. В то же время верно, что друзья Р. Шпица — Анна Фрейд, Гольдштейн и Сол-нит — уже давно заявили о том, что всякому ребенку с риском аффективной недостаточности требуются «лучшие психологические родители».
• Экспериментаторы упрекают Шпица в недостаточно тщательной проверке выдвигаемых им гипотез.
Шпиц показал социальную важность работы психоаналитиков — таково наше убеждение.
Б. Д. Винникотт избрал другую сферу деятельности. Этот гениальный клиницист пришел «от педиатрии к психоанализу»6: такой маршрут показывает, что он верил в правду как того, что ему довелось увидеть, так и фантазий.
Таким образом и следует понимать материнский «холдинг» («держание»): мать не только держит младенца на руках, она его поддерживает, задерживает, сдерживает и т. д.
Чуть позже мы поговорим о применении прекрасных метафор Д. Винникотта, они очень полезны при «терапевтических консультациях» (еще один термин, который я у него заимствую). Гениальная непосредственность заставила его пользоваться терминами, к которым он прибегает не в строгом их смысле: таков, например, термин «переходные объекты»: Винникотт обозначал этим названием все объекты-фетиши, в которых ребенок нуждается со второго года своей жизни: плюшевые игрушки, тряпки, пропитавшиеся знакомыми запахами, и т. д. Термин «переходные» («промежуточные») означал, в его представлении, что они принадлежали к миру, который не был ни Я, ни мать (или не-Я). Позднее он описал «переходное пространство» как культурное пространство, что и вызвало все языковые неточности его последователей.
В. Представляется уместным напомнить здесь важность, которую приобрело при подготовке психоаналитиков наблюдение за ребенком в его семье. На таком наблюдении настаивала Эстер Бик, оно проводилось один раз в неделю, в молчании, без каких-либо советов, адресованных матери. Наблюдатель затем восстанавливает свои воспоминания о наблюдении за младенцем в дискуссионной группе с супервизором. Такой метод наблюдения за младенцем, по мнению Д. Узеля, мог бы сыграть роль семейной терапии. Эти наблюдения обогащают аналитическую теорию (позволяют «видеть по-другому», по словам Эвелин Кестемберг).