Что такое сексуальность? Психоанализ о сексуальности. Сексуализация и десексуализация в психоанализе
Происхождение сексуального
Но вопрос своего происхождения усугубляется вопросом самого «происхождения сексуального», который тоже должен будет осмысливаться в процессе символизации.
Вопрос о происхождении сексуального находится в центре продолжающейся вот уже несколько лет дискуссии сторонников теории «объекта-источника» (Ж. Лапланш и теория загадочного означающего) и приверженцев теории внутренней и «биологической» исходной точки влечения (А. Грин).
Возникает ли сексуальное «изнутри», из соматических глубин психики, или же оно возникает «извне», из объекта или из отношения к нему, к его инаковости?
Мне кажется, что эта оппозиция интересна тогда, когда клиника одну из частей оппозиции связывает с различными «сексуальными теориями». Но, чтобы обрести окончательный вид, эта оппозиция должна быть интерпретирована и даже преодолена в рамках «метапсихологии процессов», которая рассматривает одновременно происхождение как неразрешаемое и сексуальное как возникающее из точки встречи внутреннего и внешнего, из их хиазма и работы по их различению.
Я думаю, что происхождение сексуального может осмысливаться метапсихологически только как процесс «дифференциации», как процесс различения, начинающийся с первичной амальгамы, спутывающей и переплетающей самость и объект.
Сексуальное возникает, когда внутреннее и внешнее, субъект и его объект встречаются, сталкиваются и взаимопроникают, «амальгамируются», что и производит это «сырье» психики, о котором Фрейд неоднократно упоминает в своих произведениях начиная с 1900 г. и которое будет инвестироваться влечением.
Если сексуальное выступает сразу во встрече субъекта с объектом — другим субъектом, то оно еще не проявляется как таковое, а улавливается только через возобновление и инкор-поративную интериоризацию, как это дают почувствовать теория опоры-подпитки и аутоэротизма, или, наоборот, через освобождение и экскорпорацию, субъективную разрядку.
Процесс интериоризации делает явным инвестирование опыта влечением, он проявляет сексуализацию опыта, то есть она становится доступной восприятию и отделяется от самосохранения.
«Раскачивание весов», которое мы только что описали, склоняется от опыта между внутренним и внешним к внутреннему интернализированному опыту и характеризует первый уровень субъективного присвоения опыта сексуального.
Сексуальное, в свою очередь, будет усваиваться, осмысливаться, становиться вторичным. Я думаю, что именно первофантазму соблазнения принадлежит роль инсценировки случайностей этого повторения.
Фантазм соблазнения будет стремиться раскачивать из стороны в сторону крайности этой двойной фундаментальной полярности, он стремится разрешить неразрешимость происхождения, присваивая влечению точное происхождение.
«Сексуальное» соблазнение возникает каждый раз, когда один из членов амальгамы стремится быть оттесненным: либо когда сексуальное представлено только как биологическое действие, «биологическое соблазнение», через биологическое, либо когда оно понимается только как результат встречи с объектом, соблазнения объектом.
Сексуальное «соблазняет», когда оно способно осмысливаться как соблазнительное, оно является, быть может, тем, что определяется выходом за пределы дихотомических категорий, «простых» оппозиций, что как раз с трудом позволяет себя связывать биполярными репрезентативными системами.
Трудность, о которой я только что сказал, подсказывает нам не искать «позитивированного» определения сексуального, не форсировать вопрос его определения, а попытаться очертить его, исходя из способа, посредством которого оно «функционирует» в психике отдельных субъектов, или исходя из способа, посредством которого оно исторически «функционировало» в истории психоаналитической мысли, а второе выявит влияние первого.