Современный психоанализ. Пограничная организация личности. Часть 2
Тесная клиническая связь между маниакальным отрицанием и депрессией говорит о том, что в этом случае диссоциирование внутри Эго носит менее патологический и менее «грубый» характер, чем диссоциирование при отрицании «низкого уровня». Это значит, что отрицание представляет собой множество защитных операций, и его высший уровень относится, по-видимому, к механизмам изоляции и к другим, защищающим от аффектов механизмам высокого уровня (к отстраненности, отрицанию в фантазии, отрицанию «на словах и на деле»), а нижний — к расщеплению.
V. Всемогущество и обесценивание. Эти два механизма также тесно связаны с расщеплением и в то же время представляют собой непосредственное проявление использования в защитных целях примитивной интроек-ции и идентификации. У пациентов, применяющих эти механизмы защиты, потребности в прочных взаимоотношениях с идеализированным «магическим» объектом поочередно переходят в фантазии и поведение, сводящие на «нет» глубокое чувство своего магического всемогущества, и обратно. Обе эти стадии представляют собой идентификацию с «хорошим», идеализированным и сильным объектом, служащим защитой от плохих, «преследующих» объектов. При этом пациент не имеет «зависимости» от объекта в смысле любви к этому идеальному объекту и заботы о нем. На более глубоком уровне присутствует жестокое отношение к идеализированной личности и стремление манипулировать ею как продолжением личности самого пациента. При этом даже при явном видимом подчинении идеализированному внешнему объекту у пациента можно обнаружить глубинные фантазии о своем всемогуществе. Необычайная гордость пациента по поводу «обладания» совершенными объектами, принадлежащими только ему, связана с потребностью в контроле над идеализированными объектами для их использования при попытках манипулирования окружением, его эксплуатации и «уничтожения потенциальных врагов».
За чувствами беспокойства, своей неполноценности и самокритикой, присущими пациентам с пограничной организацией личности, обычно скрываются их представления о своей грандиозности и всемогуществе, часто в виде бессознательной убежденности в том, что другие люди обязаны служить для них источником удовлетворения, преклоняться перед ними и обращаться с ними как с привилегированными и особенными личностями. Обесценивание внешних объектов частично связано со всемогуществом, и если внешний объект больше не может дать удовлетворения или защиты, он отбрасывается, потому что в этом случае любовь к этому объекту уже не имеет для пациента первостепенного значения. Но существуют и другие источники обесценивания объектов, например деструкция, направленная как орудие мести на объект, который стал источником фрустрации потребностей пациента (особенно его оральной жадности), или обесценивание объекта в защитных целях, чтобы он не успел превратиться в источник страха и ненависти для пациента, в его «преследователя». В своей совокупности эти мотивы и являются причиной защиты подобного рода от потребности в других людях и страха перед ними. Девальвация важных объектов из прошлого пациента наносит значительный ущерб интернализированным объектным отношениям и прежде всего структурам, принимающим участие в образовании и интеграции Супер-Эго.
Уже было отмечено, что механизм расщепления отделяет друг от друга противоположные состояния Эго, относящиеся к ранним патологическим объектным отношениям. Теперь мы можем добавить, что активность подобных ранних интернализированных объектных отношений в несколько «неметаболизированных» условиях как часть диссоциированных состояний Эго уже сама по себе является патологией, а также результатом нарушения процесса синтеза из-за препятствий со стороны механизма расщепления. Последнее обычно приводит к деперсонификации, абстрактному фантазированию и интеграции интернализированных объектных отношений. Каждый из этих диссоциированных сегментов Эго обычно содержит какой-то определенный примитивный образ объектов, связанный с соответствующим ему образом себя и определенной аффективной диспозицией, проявлявшей активность при этой интернализации. В отличие от психозов при пограничной организации личности образы себя и объектов четко отделены друг от друга, что в свою очередь создает в большинстве ситуаций условия для целостности границ Эго и достаточно четкого отделения друг от друга представлений о себе и объектах. Границы Эго будут нечеткими лишь в случае проективной идентификации и при слиянии Эго с идеализированными объектами, что часто происходит при развитии переноса у подобных пациентов. Вероятно, это основная причина того, почему у этих пациентов развивается трансферентный психоз, а не трансферентный невроз.
Теперь мы должны подробнее рассмотреть случаи специфической патологии интернализированных объектных отношений при пограничной организации личности, а именно проявление неспособности к синтезу хороших и плохих интроекций и идентификаций. Как я уже говорил выше, главными этиологическими факторами в данном случае следует, по-видимому, считать избыточный характер первичной агрессивности или агрессивности, носящей вторичный характер по отношению к фрустрации, чему, скорее всего, способствуют некоторые дефекты в развитии аппарата первичного Эго и отсутствие толерантности к тревоге. Последствия активности интроекций расщепленных «хороших» и «плохих» объектов исключительно разнообразны. Прежде всего, недостаточное взаимопроникновение производных либидинозного и агрессивного влечений создает препятствия для нормальной модуляции и отделения друг от друга аффективных диспозиций в Эго, и в этом случае сохраняется хроническая тенденция к разрядке примитивных аффэективных состояний. Кроме того, если не произойдет соединения положительных и отрицательных интроекций, аффект не сможет занять специфическую диспозицию, при которой Эго окажется способным переживать депрессию, тревогу и чувство вины.