Психотические нарушения. Симптомы регрессии при шизофрении
Бред ревности служит той же психологической цели. Он соответствует формуле: «Я не люблю его, поскольку она любит его». Бредовая ревность отличается от нормальной и невротической ревности тем, что она объективно не оправдана. В процессе психоанализа становится понятно, что пациент, подозревая свою жену, фактически проявляет интерес к другому мужчине.
Пациент стремится избавиться от своей гомосексуальности посредством проекции. В ревности тоже существует переход от явного психоза к нормальному поведению, однако в любом случае ревности обнаруживается некоторая проекция гомосексуальности. Обычно можно продемонстрировать, что ревнивец раздражается не просто из-за того, что его партнерша интересуется другим мужчиной, но и потому, что этот мужчина уделяет внимание не ему, а его партнерше. Муки ревности приводят к воображению любовных сцен между партнершей и третьим лицом, и в этих фантазиях ревнивый мужчина бессознательно ставит себя на место женщины. Стерба указал, что данное обстоятельство выражается двойственным значением термина «ревность» (being jealous of), применимого и к изменнице, и к сопернику.
Индивид, который для поддержания психического равновесия нуждается в нарциссическом чувствовании безграничной любви к себе, зачастую бессознательно отвращает гомосексуальные склонности. Даже у невротиков ревность может быть результатом проекции, хотя гомосексуальный компонент играет у них не большую роль, чем в норме. Основой ревности в таких случаях является бессознательная склонность к неверности, спроецированная на партнера.
Сутяжный бред психоаналитически еще не вполне изучен. Его нарциссическая сущность очевидна, так как эти пациенты считают внешнее установление своей честности и невинности самой важной вещью в мире. Поскольку это установление осуществляется в судебных тяжбах и конфликтах с авторитетами, разумно предположить, что при сутяжном бреде, как и при бреде отношения, проецируется суперэго, особенно его критический и наказывающий аспекты. В таких случаях на передний план выступает враждебность к авторитетам, репрезентирующим суперэго. Эта враждебность основывается на переоценке собственной личности и ощущении безопасности вследствие нарциссической регрессии. Враждебное отношение рационализируется в соответствии с параноидной тенденцией к систематизации. И опять же проекция не совсем чужда реальности. Сутяжный параноик видит «соринку в глазу соседа». Тип зашиты, известный как «смешение на мелочи», столь очевиден только при сутяжном бреде. «Мелочность» этих пациентов описана задолго до появления психоанализа, но «крупные» вещи, с которых смещается акцент, распознаются исключительно психоанализом.
Постоянное ощущение несправедливости окружающих представляет собой защиту от чувства вины. Эго, регрессировавшее к невинности примитивного нарциссического состояния, пытается таким способом окончательно справиться с остатками чувства вины, которое в качестве защиты мотивировало регрессию. Конфликты вокруг чувства вины в конечном счете могут репрезентировать старые конфликты с отцом, и борьба с авторитетами ведется тем же образом, как велась с отцом в детстве. Как и в бреде отношения, сферы вины и наказания сексуализируются («гомосексуализация»).
Потребность пациента верифицировать свою невинность выражает его стремление защититься от своих гомосексуальных побуждений, которые возвращаются из вытеснения. Гомосексуальный конфликт может быть промежуточной ступенью в регрессии к нарциссизму или результатом попытки реституции.
Фрагментарный анализ в одном из таких случаев выявил, что вся борьба пациента с авторитетами имела целью доказать несправедливость к нему отца.
Родители развелись, когда он был в пятилетнем возрасте. То, что пациент хотел доказать в суде, бессознательно представляло претензию к отцу, лишившего его матери. Все детство пациента его мать судилась с отцом. В укорах отцу имелся бессознательный гомосексуальный элемент. Сначала отец лишил его матери, а когда они остались вдвоем, не позволил занять место матери. В представлении пациента отец одинаково плохо относился к матери и к нему.
На самом деле развод родителей спровоцировали ссоры о методе воспитания мальчика. Отец и мать в борьбе за благосклонность ребенка раздражали друг друга. Ребенок принимал активное участие во многих из этих интриг. В клинической картипе заболевания не усматривалось чувство вины.