Психология невротического конфликта. Формирование эдипова комплекса
Лай и Иокаста
При описании Эдипа Фрейд обращался к довольно поздней эллинистической версии мифа об Эдипе, к трагедии Софокла, и уделял внимание лишь определенным фрагментам этой трагедии, что не могло не сказаться на формировании его теории. В связи с подобной выборочной интерпретацией пролог трагедии и предыстория родителей Эдипа оставались в тени.
Одним из первых авторов, указавших на то, что при прочтении трагедии Фрейд игнорировал роль родителей Эдипа и придавал исключительное значение эдиповым импульсам ребенка, придерживаясь типичного для родителей в XIX веке невысокого мнения о детях, был Деверо.
В настоящее время подход, основанный на представлении об исключительном значении детских импульсов, кажется тенденциозным. Судя по примерам, приведенным Россом, почти все мужчины в пору отцовства проявляют регрессивный потенциал и готовность к агрессивным действиям. Их агрессивные и патологические фантазии реализуются в виде непосредственного обращения с ребенком, и прежде всего с сыном. Пассивным выражением этих фантазий становится отсутствие отца, которое можно назвать едва ли не вездесущей проблемой.
Лай — это прототип плохого отца. В младенчестве Лай тоже был брошен на произвол судьбы. Лабдак, его отец и царь фиванский, почил мертью, когда Лаю едва исполнился один год. На трон претендовал его длдя, поэтому Лай был изгнан, и ему пришлось скитаться по Греции, прежде чем удалось вернуться в Фивы и стать царем. Согласно Россу, Лай обладал теми чертами характера, которые современные психоаналитики считают следствием отсутствия отца. Для него характерны расстройство половой идентичности, несдержанность, импульсивность, интеллектуальные проблемы и патологический нарциссизм.
Если не принимать во внимание пролог трагедии об Эдипе, то история эта может показаться загадочной и совершенно необъяснимой. Такой способ прочтения позволяет трактовать это произведение как аллегорию взаимоотношения поколений, как историю о роковой череде разочарований, обид и недоразумений, которые разлучают отца и сына и влекут за собой трагедию. Однако стоит ли сбрасывать со счетов деяния Лая и Иокасты, чьи полномочия и разум нельзя сравнить с возможностями ребенка? Если рассматривать миф об Эдипе как психоаналитическую аллегорию, то речь в нем идет не только о фантазиях мальчика в возрасте 4—5 лет, но также о пагубном влиянии дурного отцовства и материнства на последующие поколения.